Долго собиралась с мыслями, но тут случилась Врадиевка, и стало понятно, что без конца сидеть и собираться нельзя. Се, пишу.

Итак, как дошли мы до жизни такой? Отчего люди, взявшие на себя обязанность «служить и защищать», вместо этого насилуют и убивают? Проще всего сказать «менты», потрындеть о Януковиче и его «покращенни» и отмахнуться от проблемы. Как будто в странах, куда не ступала нога Януковича мужчины не насилуют женщин. Как будто люди, не имеющие отношения к «органам» не насилуют женщин. Как будто 96% вех насильственных половых актов над женщинами, детьми и мужчинами не осуществляют мужчины.

Давайте поговорим наконец, что же не так с мужчинами, каким образом люди, берущие на себя роль защитников и покровителей, и даже определяющие ее как свою гендерную роль, оказываются насильниками.

+++Сначала очертим Большой Мужской Миф в том виде, в каком нам его преподносят.

1. Мужчина сильнее женщины, поэтому он лучше приспособлен для охоты и боевых действий.
Модификация для жесткого сексизма: женщина вообще существо неполноценное со всех сторон.
Модификация для дружелюбного сексизма: женщины беспомощны, когда беременны или кормят, а в древности они практически все время были беременны или кормили. Мужчинам приходилось добывать им пропитание и защищать.
2. От кого защищать? От внешнего хаоса, от иноплеменников, диких зверей. ИНОГДА от особенно распоясавшихся «своих».
(НБ: Мужской Миф КАТЕГОРИЧЕСКИ отказывается рассматривать ситуацию, когда агрессором оказывается представитель власти. Здесь слепое пятно, указание на которое может вызвать когнитивный диссонанс вплоть до истерики.)
3. Мужчина для защиты женщины должен обладать рядом качеств, которые присущи ему от рождения, но их еще и надо развивать: храбрость, самоотверженность, склонность к риску, повышенная агрессия. Эти качества надо где-то тренировать, поэтому мальчики дерутся между собой и иногда по несмышлености своей задевают девочек. Матери не должны вмешиваться в это, девочки должны потерпеть, если не хотят в будущем остаться без защитников. Повзрослев, мальчик нуждается в постоянном поддержании уровня своей агрессивности, которую в мирных условиях некуда канализировать. Поэтому женщина должна быть контейнером его эмоций, «следить за цветом лица», угождать и не злить.
Модификация для жесткого сексизма: баба вообще законный тренажер для разрабатывания агрессии. Ну и что, что сегодня я выбью ей пару зубов – завтра же я ее от насильника спасу.
Модификация для доброжелательного сексизма: конечно же, мальчиков с детства нужно приучать к рыцарскому отношению к женщинам. Но делать это должны мужчины.
4. Мужчина от рождения приговорен к мученической смерти ради защиты женщины/Родины. Поэтому нужно оказывать ему всяческие послабления. Если он не работает по дому, пьет, срывает на женщине зло – это нужно простить, потому что а вдруг завтра война? И он погибнет? Неужели ты хочешь, чтобы последние твои слова, которые ты ему скажешь, были «Опять набрался, скотина»? А? А?
Модификация для жесткого сексизма: да баба вообще обязана по жизни всегда.
Модификация для доброжелательного сексизма: женщина от природы более добра. Ей легче простить и понять.
5. Лучшая защита – нападение. Зачем рисковать тем, что враг придет на твою территорию, зачем дожидаться этого, если можно снести ему чайник в превентивном порядке?
Модификация для жесткого сексизма: и перетрахать его баб как законную добычу.
Модификация для доброжелательного сексизма: и освободить его женщин от его нелепого правления, взяв их под свою защиту.

Вот так в общих чертах.
ИРЛ, конечно, беспомощные и слабые женщины вовсю ишачили в поле с пузом или младенцем через плечо, и в странах третьего мира продолжают ишачить. ИРЛ женщины гораздо, гораздо чаще подвергались насилию со стороны «своих». ИРЛ общества, которые были реально заинтересованы в защите своих женщин, учили их защищаться – как в Спарте или в раннесредневековой Скандинавии или на Гетманщине. ИРЛ все это чаще всего выглядело примерно так, как описано здесь: the-best-of-thebest.diary.ru/p189372404.htm - защитник годами насиловал и избивал «подзащитную», потом наконец пробил час, на который он был рожден – он ушел в армию, собственно защищать, там погиб, и «слабая беспомощная» женщина тянула хозяйство и детей одна. Нуачо, она ж слабая и беспомощная, не воевать же ей самой, да?

Но сейчас я хочу заострить внимание даже не на том, как БММ невыгоден женщинам. Чужие неприятности редко трогают сердце того, кто от них получает прямую выгоду. Давайте посмотрим, насколько БММ невыгоден мужчинам.

Действительно ли мужчина защищает СВОЮ семью, СВОЕ имущество, когда община/вождь призывают его в армию? Да хрена с два. Со времен Троянской войны и поныне воюющий солдат годами мог не видеть семьи, и в его отсутствие с этой семьей могло произойти все, что угодно, а он бессилен был что-то поделать. И если он задавался вопросом «Что за ботва, дорогие вожди, почему я тут дожжен в ваших интересах умирать» - он получал клеймо труса и предателя, как Терсит. Что, «Илиады» не читали? Напрасно.

Самое смешное – что, поздравляя друг друга с Днем защитника отечества или пытаясь троллить феминисток тем, что они не идут в армию, абсолютнейшее большинство мужчин начисто не задумывается о том, что вот как раз отечество-то, свою конкретную семью и женщину, им никто защищать не даст. Что эпоха единоборства лицом к лицу за свой клочок земли и свою бабу отошла в прошлое еще до Авраама. Знать-то они это знают, не дебилы же. Но не пускают это знание дальше прихожей. А тех Терситов, кто задается вопросом «шозанах?» дружным хором клеймят.

А теперь порция неприятной правды: Большой Мужской Миф ни на секунду не предназначался для всех мужчин вообще. Да, в тех случаях, когда демос торжествовал над аристократией и устанавливал свой строй – демократию – он усваивал БММ себе и распространял на всех мужчин, потому что если полноценным мужчиной считается только воин, то демос будет изо всех сил пыхтеть и натягивать на себя трещащий по швам воинский этос.

Но там, где демос не возобладал над аристократией и воинской кастой – Большой Мужской Миф был исключительной привилегией этой касты, потому что только ее представители и считали себя людьми в полном смысле слова. Хана ва сакура. Хито ва буси. А демос полным лаптем хлебал того отношения, которое сейчас встречается главным образом в дискурсе мужчин-сексистов по отношению к женщнам. Вплоть до точного совпадения характеристик: мужик-де от природы труслив, ленив, туп и глуп, и к воинскому (т. е. единственно стоящему) делу неспособен, а посему коварен и бьет исподтишка, жаден, бла-ародных порывов не понимает и устремлений не разделяет. Благородные доны изощрялись на эту тему кто во что горазд, а демос кряхтел, попердывал да изливал свою фрустрацию на жен.

Благородные же господа играли в свои игры, главной целью которых было оправдание собственного существования. На кой воинская каста, если нет войны? Но, хвала осьминогу, повод найти дело нехитрое, а ежели и возникают с этим затруднения, так всегда можно замутить турнир или дуэль.

В своем исконном виде Мужской Миф звучит так:

1. Воин сильней мужика-лапотника, умнее и ловчей, поэтому его имеет смысл обучать, хорошо кормить, холить и лелеять за счет мужика.
2. Но мужик хитрожоп, подл и многочислен, поэтому воину нельзя расслабляться и надобно пребывать в постоянной боевой готовности.
3. Воину для защиты себя и семьи от внешнего или внутреннего врага нужно обладать рядом качеств, которые вообще-то присущи ему от рождения, но их еще и надо развивать: храбрость, самоотверженность, склонность к риску, повышенная агрессия. Эти качества надо где-то тренировать, поэтому воины дерутся между собой и иногда по удали молодеческой задевают мужиков. Ну или просто имеют право испытать на мужике меч. Ибо мужик для воина должен быть контейнером его эмоций, «следить за цветом лица», угождать и не злить.
Касаемо баб: все бабы мужика как и земля, которую мужик обрабатывает, принадлежат воину. Он может поиметь любую бабу мужика и тот должен только радоваться, что ему улучшают породу.
4. Воин от рождения приговорен к мученической смерти на поле боя. Поэтому нужно оказывать ему всяческие послабления. Работать для него – позор. Его фанаберии – милые чудачества. Его прихоти – закон для мужика.
5. Лучшая защита – нападение. Зачем рисковать тем, что враг придет на твою территорию, зачем дожидаться этого, если можно снести ему чайник в превентивном порядке? Поэтому воин бОльшую часть времени проводит вне дома/домена. Мужик должен его исправно снабжать и как-то в его отсутствие защищать сам себя, если враг матерый решит не выходить на честный бой, а наносить удар по кормовым базам противника.

Пункт 5 в конечном счете и сгубил гегемонию воинского сословия. Потому что наученный обороняться мужик неизбежно научается и нападать, а дальше торжество демоса – только вопрос времени. И торжествующий демос натягивает на себя Большой Воинский Миф, преобразуя его в Большой Мужской Миф.

Отсюда и некая шизофреничность пунктов 2 и 3 БММ. Не может же демос сам себя считать и объявлять своим врагом? Поэтому нужно измыслить некое чудовище, Чужого. С победной поступью Третьего Сословия начинает развиваться и национализм. Враг – уже не виллан, не хякусэй – он иностранец, иммигрант, индеец, азиат или негр, в крайнем случае полетарий. И уж тем более враг – не всенародно избранная власть. Поэтому и «зависают» приверженцы БММ на ситуации, когда агрессором оказывается член семьи женщины или того хуже, глава общины. Ведь это значит – ополчиться на своего, на равного, на уважаемого члена общества. Признать, что Чужой в наших рядах что мы не контролируем свой «ойкос», свою среду обитания.

С пунктом 3 еще смешнее. Во времена гегемонии воинов простолюдины скопом считались людьми не совсем полноценными – но их все-таки был большинство, они формировали собственный этос, и в рамках этого этоса мужчине совсем не зазорно было быт невоинственным. Ну да, аристократы смотрят на тебя, как на говно, но ты можешь иметь их в виду потому что они не твоя Марья Алексевна. У тебя Марья Алексевна особая, отдельная, городская или сельская, и она говорит, что совсем не обязательно разжигаться воинственными инстинктами и ходить пыхать пламенем на всех. Ты от природы кроток? Ну и хорошо, тише едешь – дальше будешь.

Учение о том, что каждый самэц от природы воинствен и агрэссивен – это учение либо первобытных, либо развитых демократий, кастовым обществам средневековья, античным империям и деспотиям нахер не были нужны воинственные и агрессивные самцы-простолюдины в количествах, и такие учения не поощрялись.

Но при гегемонии демоса пункт 3 пришлось изменить с учетом того, чтоб воином если не настоящим, так потенциальным, если не стал, так хотя бы мнил себя каждый мужчина. Иначе гегемонии демоса конец. В 19 веке еще очень кстати подвалил старичок Дарвин и придал всему этому наукообразный вид – а то прежний вариант происхождения мужиков от Хама торжествующему демосу не нравился и по этой причине морально устарел.

Итак, в Большом Мужском Мифе теперь роль воина-защитника распространялась на всех мужчин вообще, и шизофренически совмещалась при этом с ролью злобного виллана. Когда от рабочего требовалось идти умирать в чужедальнюю сторонку, его облекали в ризы Воина-Защитника. Когда он строил баррикады на улицах, ломал станки и требовал прав, он превращался в Злобного Виллана.

Равным образом шизофренически преломилась и роль женщины. По мановению волшебной палочки она становилась то хрупким созданием, нуждающимся в постоянной защите – то ломовой лошадью, обязанной рожать без отрыва от производства. Когда буржуазии требовался патриотический фетиш, чтобы подбодрить пушечное мясо – женщина превращалась в беззащитную жертву, которой угрожают насилием соседи-враги. Когда же требовалось увеличить объемы производства, не увеличивая затрат – женщина делалась семижильной работницей, способной откатывать вагонетки в 700 кг весом или по 16 часов в сутки въебывать у автопрялки. Женщина тоже получила свою часть амплуа Злобного Виллана – если мужчинам низших классов досталась от него агрессивность и подлость, то женщинам – глупость и «природная неспособность к наукам».

Несколько лет назад я, читая исторические книги, заметила интересную тенденцию в развитии общества: чем большей эмансипации добивался для себя мужчина «третьего сословия», тем сильней он завинчивал гайки для женщин, в первую очередь из своей страты. Цехи и коммуны борются за независимость городов от феодальной и епископской власти – и ничего против не имеют, чтобы вдовы наследовал место мужа в цеху. Независимость достигнута, коммуны добились самоуправления – женщин выпихивают из цехов. Идем штурмовать Бастилию, женщины в первых рядах. Восторжествовала республика – подтираемся «Декларацией прав женщины и гражданки» и голову ее автору долой. Казаки воюют с горцами и казак не парится, изменяет ли ему жена. Горцы усмирены, казаки превратились в привилегированную страту крестьянства – и начинается «Степан поднимал жену на кулак». Спартанки сверкают голыми ляжками и распоряжаются домом – афинянки замотаны от пяток до макушки и пикнуть не смеют. Никогда не наоборот, что характерно: пришли злые феодалы, восторжествовала реакция и настал женщинам трындец; носителем бабоедских тенденций выступает самый что ни на есть передовой на данном этапе истории класс.

Так вот, теперь я грокнула – это следствие вульгаризации воинского мифа и превращения его в общемужской. Воинскому мифу для существования нужен «мужик», илот, постоянный источник угрозы и объект «законной» агрессии. Но вот «мужик» восстает и добивается равноправия с воином – после чего тут же среди прочих трофеев присваивает воинский миф. Почему он присваивает воинский миф? Потому что рыба ищет где глубже, а человек – где лучше; он ищет и сам быть лучше. И если мужику веками внушали, что воин лучше него, и видел он, что воин живет лучше него – так конечно же он, ища лучшего, напяливает на себя воинский миф – как африканский царек напяливает мундир и тащится от эполет и позументов. А воинский миф требует «виллана», «илота». Хорошо, когда есть поблизости чернокожие или там еще инородцы какие. Но их, как правило, не хватает – и в роли илота оказывается женщина.

Проблема в том, что для назначения женщины илотом не хватает легитимности. Воин, гнобя мужика, опирался на право сильного и божественные авторитеты (ве приличные воины числились потомками богов, ну или хотя бы слуг потомков богов). Но антидворянские и антимонархческие революции идейно основывались на том, что право сильного само по себе несправедливо, а божественные привилегии – чушь: «Когда Адам пахал, а Ева пряла – кто считался благородным?» Нельзя легитимизировать свою власть тем, что ты еще вчера оспаривал. Ну и ко всему прочему, Новое время на дворе, не средневековье какое, на Боженьку кивать не с руки. И тут приходит на выручку ее величество наука. Взвешивается мозг – ура, он у женщин меньше! Препарируется матка – ура, Доказано Наукой, что все бабы истерички! Обнаруживаются гормоны – все, баб окончательно прищемили, они Самой Природой предназначены ебошить борщи! Все, проблема легитимности решена.

Воинский миф в специальном щемлении женщины не нуждался. Напротив, уходя из дома в далекий поход, воин хотел быть уверен, что в его отсутствие жинка не только справится с домашним хозяйством, но и в случае чего отмашется от завидущих соседей. Если отобрать у женщины право собственности и наследования – она не будет защищать землю, которой не хозяйка. Если затюкать Пенелопу до состояния полной неспособности сказать «нет» – она ляжет под первого же из женихов, и пойдет Одиссей по миру. Рыцарь де ла Рош-Гийон погибает под Азенкуром, уверенный, что верная Пьеретта оборонит замок от англичан – и, в общем, не ошибается. Воинский миф патриархален, но слова «хранительница домашнего очага» в нем следует понимать буквально: было от кого хранить очаг-то, и были серьезные причины его охранять.
(Само собой, речь идет о женщине воинской касты)
А вот мещанину во дворянстве не нужна боевая подруга, он же воин чисто номинально. А вот контейнер для его фрустраций и бесплатная служанка ему очень даже требуется. Что он и получает. И слова «хранительница домашнего очага» меняют свое значение: теперь женщина аксессуар к домашнему очагу, борщи ебашить.

А вот теперь поговорим о том, почему все-таки Большой Мужской Миф невыгоден мужчинам и какое, по сути дела, кошмарное надувательство он собой представляет. Или вы, балбесы, воображаете, что он предназначен, чтобы сделать вас счастливыми? Нет, он не для этого. И его исходник – Большой Воинский Миф – тоже не для этого.

Большой Воинский Миф зародился в те времена, когда первобытная община свободных земледельцев или скотоводов начала разлагаться на плесень и на липовый мед, и среди ширнармасс выделилась т. н. знать и т. н. цари.

У царей была проблема: с одной стороны, размер ЧСВшечки прямо пропорционален размерам владений, а с другой – расширять их трудно, поскольку свободные общинники резко теряют интерес к войне, когда крыши родных домов остаются за горизонтом. Всего каких-то сто лет назад с этим столкнулся генерал Краснов при попытке силами казаков развивать наступление. Так что проблема хотя и древняя, но актуальная.

Чтобы вести оборонительные войны, свободные общинники годятся. Для наступательных нужны люди особого склада, готовые драться когда угодно и где угодно, за что угодно и с кем угодно, не спрашивая, зачем.

В голове первым делом всплывает слово «наемники» - но наемники появятся с появлением развитой монетарной экономики, а пока что нужная воинская формация называется «дружина». Ну то есть, в разных странах по-разному, но мы используем русское слово.

Дружина служит в основном за материальное вознаграждение – но проблема чисто психологического свойства заключается в том, что
А) люди в принципе любят жить и не любят умирать;
Б) будучи мертвым, воспользоваться материальным вознаграждением весьма проблематично.

Поэтому и создается воинский этос, культивирующий бесстрашие, самоотверженность, презрение к смерти, легкомысленное отношение к жизни и т. д. Возникает спонтанно, в разных местах по-разному, но в конечном счете все воинские культуры мира в базовых чертах повторяют друг друга, потому что главному «потребителю» этих воинских качеств, монарху, во все времена и во всех землях нужно примерно одно и то же: люди, готовые с легкостью идти на убой.

Но легкое отношение к смерти и материальным ценностям создает проблему лояльности. Ребята привыкают драться ради лулзов - и сколько ты им ни дари колец и гривен золотых, а они могут однажды обернуться против тебя. Ну или закончатся кольца и гривны – и ребята уйдут туда, где лулзов больше.

Поэтому воинский этос обрастает сложной системой того, что сегодня назвали бы «понятиями». И эта система понятий дико, беспардонно льстит воину. Когда ты хочешь, чтобы кто-то ради тебя бестрепетно шел на смерть, самое лучшее, что можно ему внушить – что он соль земли, а также ее сахар и перец и все остальное, а всякие там свободные общинники недостойны его разувать. Свободные общинники в течение нескольких поколений превращаются в сугубо податное сословие – мужиков. Гнобление мужиков становится неотъемлемой частью воинского этоса, потому что постоянная фрустрация в виду неизменно близкой смерти требует выхода, контейнирования негатива*. Нет, можно его контейнировать и в свою женщину – но, см. выше, нерационально. Лучше в мужика – тем более, что постоянно воевать нельзя, на это никаких государственных ресурсов не хватит, а держать себя в тонусе – нужно. Так мужик – отличный тренажер, его глухой гнев – отличный способ держат себя в форме.

Система выглядит вполне эффективной, да? На первый взгляд. Матушка история учит, что на второй взгляд все не так красиво. Против человеческой природы не попрешь, человек любит жить и не любит умирать, как ему ни льсти. Поэтому одно поколение без войны – и воинская каста, войдя во вкус привилегий, превращается в ораву бездельников, которые привилегий хотят все больше и больше, а воевать все меньше и меньше. Тому в истории мы тьму примеров слышим, и моралисты всех времен, от Бернара Клервоского до Ямамото Цунэтомо, мечут перуны в поганую молодежь, которой бы только наряжаться, да за бабами ухлестывать, да на турнирах выкаблучиваться.

Войны спасают положение – но ненадолго, воинский класс все больше сходит на говно, мужики становятся все более удовлетворяющей монарха боевой силой – тем более что статус свободных общинников ими уже прочно забыт, их ничто не держит у родной хаты, которая им уже не принадлежит, а принадлежит феодалу, и они все с большей охотой идут в войско, которое предоставляет возможность материального и статусного подъема.

Наступает момент – и ощутивший свою силу демос опрокидывает изговнившихя феодалов и забирает их привилегии себе, вместе с их этосом.

А теперь смотрим, какие наебушки получаются, когда демос усваивает себе эту воинскую этику. Первое: эта этика создана для относительно малочисленного класса, который, по идее, ни хрена в жизни не делает, кроме постоянной полировки своих воинских скиллов. Демос не может себе этого позволить. Он должен заниматься производительным трудом, иначе подохнет с голоду. А воевать – в свободное от работы время. Ну или создать профессиональную армию и пусть она воюет. Но эта армия тоже набирается из демоса – а значит, во всем демосе, а не только в отдельном классе, нужно поддерживать воинственный дух. Нужно внушать им, что они соль земли, особенные. Избранные… Стоп, а как могут все, вот весь народ поголовно, быть избранными? Поэтому из первого вытекает второе: демос сам по себе расслаивается на привилегированных – буржуазию – и непривилегированных – крестьянство и пролетариат. Естественно, привилегированные хотят и на войне сохранять привилегии, становиться офицерами и джентльменами. Значит, тем, кто привилегий так и не надыбал, нужно срочно кинуть статусную кость: дать им понять, что есть еще кто-то ниже, еще бесправней. О, а вот кстати и женщины! В военное дело их все равно брать нельзя – кто-то должен рожать, восстанавливать популяцию, прореженную массовыми войнами (ведь войны демоса – это вам не феодальный междусобойчик, они носят массовый характер). То есть, им не обязательно внушать, что они «соль земли» - вот их и назначим «опущенными». При воинском сословии они были поражены в правах? Отнимем у них и те права, что были. Пусть работяга, неспособный пройти имущественный ценз и лишенный права голоса, утешается тем, что у его бабы вообще ничего нет, даже нижняя юбка бабы принадлежит не ей, а ему. Пусть мелкий буржуа, имеющий ничтожное влияние на политические вопросы, наслаждается тем, что он полный господин в собственном доме. Пусть крестьянин, сам полураб, успокоится на том, что жена его полная рабыня.

И все это для того, чтобы иметь практически неограниченное количество пушечного мяса. Новые цари, политики, льстят этому мясу в три раза больше, чем цари льстили дружинникам и дворянам. Мясо верит. Самая мякотка: оно верит, что защищает свою родину и свой дом, в то время как на самом деле практически никто не служит в такой близости от своего дома, чтобы иметь возможность при нападении врага как-то защитить своих близких. И даже если враг будет наступать непосредственно через твой город – тебе все равно не дадут ни на секунду задержаться, чтобы спасти свой дом. Дан приказ отступать – будешь отступать.

Товарищи мужики, вам не кажется, что это охуенно нечестная сделка – за эфемерное чувство «я МУЖЫК!» отдавать свою жизнь в аренду циничным уродам (а других политиков не бывает)? И не только свою – а и своей семьи, соглашаться с тем, что ваша плоть и кровь станет разменной фишкой в политической игре?

Поверьте, ваши матери, сестры, жены и дети ничего не выигрывают от такой «защиты», какой вы их «защищаете». Если враг матерый захочет их убить, угнать в рабство, замучить, изнасиловать – он это сделает и вы ничем не помешаете. Потому что или погибнете в первые же минуты боя, или будете хрен знает где в другом конце страны на фронте. Выживать, голодать, отбиваться ваши жены будут без вас. Если вас устраивает такой вариант – то примите его с открытыми глазами и не рассказывайте, какие вы офигенные защитники, не делайте нам смешно. Нелживым это чувство защиты дома может быть только у жителя маленькой страны – Израиля, Швейцарии, Ирландии, Осетии или Грузии. Если завтра война, то не свой дом вы будете защищать – а империю Газпрома. Ситуация, когда русские парни гибнут в Чечне, чтобы в конечном счете там сел на княжество Кадыров, в то время как в самой России сами знаете что творится – эта ситуация достойна многих рыданий. Может, вы, прежде чем поздравлять друг друга с днем защитника отечества, трижды подумаете, чье отечество защитили, от кого, и главное – для кого?

Теперь второй момент. Если даже в условиях реальной войны это ваше защитничество недорогого стоит – то тем более смехотворен этот пафос в мирное время. В любой теме о женском равноправии непременно возникнет герой, который гордится тем, что проебал два лучших года своей жизни и считает, что феминистки обязаны проебать два года так же. Дорогой друг, я прекрасно знаю, что в течение этих двух лет ты жил по принципу «неважно, что солдат делает – важно, чтобы он заебался», и поэтому из боевых искусств овладел в основном чисткой сортира, подметанием плаца и строительством объектов, на которые тебя сдали в аренду. Если тебе очень повезло, ты служил в войсках связи или в инженерных войсках, и овладел какой-то полезной специальностью. Если тебе повезло меньше, ты обслуживал морально устаревшую и физически обветшавшую боевую технику. Если твой командир был приличным человеком – он следил за твоей физической подготовкой, раз в месяц давал тебе пять патронов и выводил на стрельбы, чтоб ты не забывал, с какой стороны браться за калаш. Разика два ты принял участие в ролевой игре под названием «учения», и это самое лучшее, что с тобой за два проебанных года случилось – ибо остальное было утомительно и однообразно. Короче говоря, ты два года провел в рабстве – и в качестве компенсации за это добрые хозяева разрешают тебе чувствовать свое превосходство над нами, бабами. Ха. Ха-ха. Тебе не кажется, что тебя на этой сделке обули? Значит, ты полный болван. Повторяю: эта этика придумана не для того, чтобы сделать тебя счастливым. Она придумана, чтобы сделать тебя мясом**.

И наконец третье. Самый неприятный сюрприз. Мир изменился. Правителям больше не нужны массовые армии. Им нужны профессионалы. Но это в нормальных странах. В пост-совке правителям нужна пусть не очень профессиональная, но беспринципная и наглая дружина. Большой Мужской Миф изживет свое, обратно требуется воинский кастовый. А кто же эта каста, угадай с трех раз?

Да, мы долго шли и подошли к вопросу о врадиевских ментах. И не только о них – но и о всяческих цапках, о народных депутатах, которые сшибают людей на перекрестках и покупают дома во Флориде – обо все этой плесени. Они – новая высшая каста. А ты – опять мужик, рабочая скотинка и по совместительству контейнер их негатива. Вот почему Мужской Миф КАТЕГОРИЧЕСКИ отказывается рассматривать ситуацию, когда агрессором оказывается представитель власти. Вот почему здесь слепое пятно и когнитивный диссонанс вплоть до истерики: если на женщину положит глаз мент, депутат, приблатненный бизнесмен или уголовный авторитет – ее мужчина ни черта не сможет сделать. Ни черта. (И кстати, в воинском мифе то же самое: история Урии Хеттеянина повторяется из века в век). А признавать это неприятно. «Я защитник бабе и поэтому мне можно сливать свой негатив в бабу» - нет, извини, друг, но ты больше де-факто не защитник бабе, и поэтому тебе нельзя.

Что я предлагаю. Отказаться от воинского мифа полностью. Перестать натягивать его на весь мужской род как сову на глобус. Он не для этого и он по сути дела изжил себя вместе с социально-экономической формацией, которая его породила. Тем более, что нам грозит его возвращение в особенно гнусном обличье. Ибо как дьявол – обезьяна Бога, так уголовные «понятия» - обезьяна воинского мифа.

Что можно предложить взамен? Я предлагаю обратиться за опытом на восток, а именно к Китаю.

В Китае человеческим идеалом был не воин, а ученый. Что не мешало китайцам много и успешно воевать, создать блестящую теорию военного дела, не устаревшую по сей день, и распространить свое культурное и политическое влияние на всю тамошнюю ойкумену.

Почему у китайцев появилась такая блестящая военная теория и так много хороших полководцев, показавших блестящее владение ею? Как ни забавно – потому что война испокон веков рассматривалась в Китае как социальное зло. Неизбежное, необходимое, но все-таки зло. А со злом нужно покончить как можно быстрее – поэтому хороший полководец – это в первую очередь тот, кто умеет войну предотвратить и разрулить все чисто дипломатическими мерами. Хрестоматийный китайский полководец – это человек с первоклассными мозгами, железными нервами, глубокими знаниями в области истории и географии, умением разбираться в людях и прокачанной интуицией. Умение махать мечом опционально.

Конечно же, среди рядового, младшего и среднего офицерского состава культивировались агрессия и самоотверженность – но наотличку от других воинских культур, в Китае сама армия рассматривалась как отстойник для социально небезопасных людей, всякого хулиганья, баламутов и социопатов. «Из хорошего железа не куют гвоздей, хорошие люди не идут в войско», гласит китайская пословица. Смысл воинской культуры – не в том, чтобы превознести воина над всеми прочими, а в том, чтобы взять отбросы общества и обратить их баламутство и хулиганство на пользу людям. Гражданские чиновники по чину были выше военных на один ранг. В основу государственного строительства полагался принцип «вэнь» - культура. Все, связанное с принципом «у» - война, войско – рассматривалось как вспомогательное, подчиненное. Китайский чиновник при всей лютой патриархатности китайского общ. устройства офигел бы, узнав, что мужчина должен быть агрессивным, потому-де, то природа его такова. Для него агрессивность означала бы просто неумение держать себя в руках – а природа на то и природа, чтоб подчинять ее себе, а не подчиняться ей. Китайское понимание мужественности базировалось в первую очередь на самоконтроле, способности сохранять трезвый рассудок и присутствие духа перед лицом смерти.

Так вот, пора нам в культивировании человека положить за основу принцип «вэнь», а за эталон отваги принять способность сохранять трезвые мозги перед лицом опасности. Принцип «у» довел нас уже до ручки. Мозгами доминировать надо. Мозгами.



* Кстати, на зонах непрофессиональных преступников, которые выполняют работу за воров – ибо тем работать западло – называют именно «мужиками». И процесс «демократизации» зоны прошел очень похоже на то, как проходил процесс демократизации общества. Первоначально гомосексуалов на зоне не назвали «опущенными», они не были париями и статус их был выше, чем статус рядового работяги – они были «нужными людьми», они могли себе позволить, например, не работать, в отличие от «фофан фофанычей», загремевших в зону по первой ходке. Карательные изнасилования также не практиковались. Человека могли убить, избить – но не изнасиловать.

Но эта ситуация переменилась в 50-60 годы, когда на зону стали возвращаться т. н. «суки» - воры, которые во время войны пошли служить в армию, «искупили кровью», получили несколько лет свободы – но снова взялись за старое и попались. «Суки» самим своим существованием подрывали воровской этос: оказывается, вор может посотрудничать с властями, а потом вернуться на зону как ни в чем не бывало и чувствовать себя человеком. У воров под ногами загорелась земля: в лице сук лагерная администрация получала надежный рычаг воздействия на них. Суки были так же подлы и жестоки, как и воры – но при этом у них имелся еще и боевой опыт, а это вам не мелочь по карманам тырить. Началась кровавая война, и тут воры придумали два политических хода, которые обеспечили им победу. Во-первых, они подняли статус «мужиков». Собственно, тогда и появился оборот «мужик». Вникаете? Уже не фраер, не фофан фофаныч, а – мужик. С одной стороны, рабочая скотинка, а с другой все-таки мужчина, человек. А второй политический ход – понятно какой: введение карательных изнасилований и превращение гомосексуалов в «опущенных», неприкасаемую касту, ниже которой падать некуда. Вот как раз именно затем, чтобы возвысить мужиков, не дав им при этом никакой реальной власти в зоне – и при этом создать такое наказание, которого наверняка испугается человек, не боящийся смерти. Успех идеи был колоссальный: люди, готовые поддержать «сук» (потому что воровской диктат был невыносим), частично польстилис на повышение статуса, частично испугались оказаться среди «опущенных». «Суки» в считанные месяцы сделались достоянием истории.

** Ремарка лично для Хельги: вот что произошло на самом деле. Не мужчины современные изговнились – то есть, они изговнились, но причин не в них. Причина в том, что воинский этос не предназначен для мирного времени, кто бы его ни исповедовал. В мирное время человек привыкает думать, что привилегии ему достались за красивые глаза, ну в крайнем случае за два проебанных года – а от незаслуженных привилегий человек говнится. Сначала дворяне изговнились, потом демос.

В комментах уже подметили такое слабое место текста, как наличие "общественного договора" между воинами. Общественный договор - это некие устные правила игры (в письменном виде общественный договор превращается в закон), которым следует большинство. Например, после обмена рукопожатиями (выкуривания сигареты мира, не суть) нападать на чужестранца становится западло, даже если вы подозреваете его в чем-то нехорошем. Общественный договор делает плохо его участникам в малом (например, существенно повышает шансы не проснуться, если кто-то из участников этот договор нарушит), но позволяет выиграть в большем (не тратить силы зря на подозрения и чвары). Общественный договор действует до первого широко известного случая безнаказанного нарушения. После этого рукопожатие обьявляется "туфтой в нашем жестоком циничном мире", "прибежищем последних романтиков" и искореняется из общества. А вместо него появляется совместное кукареканье на закат, потому что эволюционно выигрывают более сплоченные общества.
Военное дело подразумевает общественный договор "я защищу твою семью, ты защитишь мою", тут, вроде бы, все ясно. Западло стоит в другом. Военные исполняют приказы царей и политиков, а политики, они, кхм, частенько такой общественный договор имеют ввиду. И просто имеют.